флешмоб 2016: тур 3 | проза
Автор: Условно Добрый
Тур: тур 3, «Нежить»
Название: Коллекционер неприятностей
Тема: Вурдалак
Вид работы: проза
Тип работы: ориджинал, фентези, авторский юмор, джен
Размер: миди, 6583 слова
Примечание 1: Кусок из ненаписанной большой работы, которая есть, но пока только в голове. Основная суть: Главные персонажи, волею судеб сведенные вместе, Главные персонажи, волею судеб сведенные вместе: Шторм — урожденный светлый, безусловно сильный, благородных кровей(птичка), с крыльями и самомнением до неба. Сполох — урожденный темный, сильный, но по своему, непонятно кто (химера), мерзкий, вредный провокатор — попадают в ситуации разной степени тяжести и выгребаются из них, как умеют. Все это происходит вне времени и какого-то конкретного мира. Ничего принципиально нового.
Примечание 2: Написано в соавторстве с ace_, который также оказал неоценимую консультационную, техническую и моральную поддержку, а также являлся непосредственным участником всех упомянутых событий.

прикоснуться
– Ты издеваешься надо мной, светлый? Я тебе что, игрушка, которую можно наряжать по своей прихоти?
Сполох напряг плечи и ткань расшитой серебряной нитью рубашки разошлась по швам. Шторм подавил вздох. Не потому, что было жаль испорченную вещь, потраченное время на ее изготовление и прекрасную работу мастера-портного. Сделают еще, и еще тысячу таких же, если понадобится, проблема только как заставить Сполоха это носить.
– Послушай меня, упрямый дурак, – начал Шторм холодно. – Ты слишком часто появляешься в моем обществе и потому обязан выглядеть подобающе. Печально, что мне приходится объяснять столь очевидные вещи.
Сполох застыл на мгновение, а потом приторно сладким голосом протянул:
– Повтори, птичка, что я там обязан?
Шторм снова удержался от тяжелого вздоха и прикрыл глаза.
– Поговорим позже, – сдался он, старательно медленно покидая комнату компаньона.

Сполох знал, что переносить вспышки его язвительности у Шторма с каждым днем получалось все хуже. Темный из кожи вон лез, чтобы позлить этого заносчивого сноба. И ведь дело было совсем не в одежде. Он просто не любил навязывание чего бы то ни было, тупые сборища, глупые правила и напыщенных придурков. Нет, разумеется, Шторм может ему приказать, навесить морок, и окружающие будут видеть то, что необходимо и приемлемо, может вообще сделать Сполоха невидимым и неслышимым для других, вот только увы, он не в силах повесить иллюзию для себя. И это знание было отличным способом его доставать. Неужели Шторм надеялся, что после контракта Сполох станет милым, покладистым и приятным в общении? Вряд ли. Видеть как хваленый контроль светлого плывет и проявляется его истинное лицо, было для Сполоха отдельным удовольствием. По словам Шторма, терпеть лохматое хамящее направо и налево чучело в обносках на очередном официальном приеме было уже выше его сил. Что ж, вот и прекрасно, меньше проблем, к тому же Сполох не раз говорил, что не рвется на эти приемы. Вспомнив последние пять сборищ чопорных придурков, а особенно неприкрытое бешенство Шторма после, Сполох улыбнулся.
Скорее всего Шторм и на этот раз повесит морок, но Сполох постарается, чтобы предстоящий прием стал последним. Разумеется, упрямый светлый еще вернется к данной теме в своем излюбленном приказном тоне, но рано или поздно поймет, что заставлять бесполезно, а иногда и опасно.

В этот мирок на нейтральной территории, тихий, спокойный, слабо заселенный людьми, их занесло с дипломатической целью. Приглашение от вчерашнего врага нельзя игнорировать, как бы того ни хотелось. Шторм держал здесь небольшую резиденцию для собственных приемов и переговоров. Небольшую - по его меркам. Для Сполоха замок был ненормальной громадиной посреди поля. Где-то далеко на горизонте к востоку виднелся лес. На западе шумело скрытое холмом море. Если бы не циклопические хоромы, не бирюзово-зеленые тона стен, огромные картины, а-ля парадный портрет, и не Шторм с постной миной и своими «ценными» указаниями, Сполоху тут наверняка бы понравилось.

К неудовольствию темного, очередной важный дипломатический прием предполагалось провести не у Шторма. Родным домом резиденция светлого, конечно, не являлась, но ее можно было считать какой-никакой, но все же своей законной территорией. Это позволяло Сполоху развлекаться, не привлекая слишком пристального внимания к своей скромной персоне. Он устраивал небольшие «диверсии», – в один из таких приемов темный тщательно натер совсем небольшой участок пола средством для блеска и «забыл» стереть его излишки, что сделало пол невероятно скользким. Какое-то время Сполох с удовольствием наблюдал, как разодетые в свои лучшие наряды гости пытаются удержать неожиданно пропавшее равновесие и при этом сохранить лицо. Шутка была, разумеется, банальной, но иногда нет ничего лучше банальности. Как, например, «случайно» разлетающиеся из рук самого Сполоха или у кого-то поблизости тарелки и чашки с напитками. Эффект – интерьер и десяток важных персон, украшенные в стиле авангард. Да, темный умел быть немного рассеянным и неловким. Когда хотел. Невзначай незаметно толкнуть гостя под руку? Запросто. Конечно же, совершенно неумышленно. Неужели кто-то в этом сомневался?
После Шторм впустую отчитывал Сполоха, напирая на глупость, детское поведение и безответственность. Тот кивал и продолжал в том же духе, на все доводы хлопая глазами и уверяя, что это была невинная шалость, и более такое не повторится. Оно и не повторялось, он придумывал каждый раз что-то другое.

Приемы в резиденции светлого были удобны еще и тем, что здесь Сполох мог периодически ускользать от присутствующих и уединяться в комнате, отведенной для него лично. Своими внезапными исчезновениями он бесконечно раздражал крылатого, хотя тот и ощущал, что компаньон где-то рядом. Разумеется, потом темному было не избежать очередных нотаций на тему приличий, дозволенности и этикета, но это было потом. На чужой же территории придется все время держаться в поле зрения Шторма, либо очень близко, в противном случае тот пригрозил, что посадит темного на силовой «поводок». Который, разумеется, никто из посторонних не увидит, но от этого он не станет приятнее.
– Я не хочу тебе приказывать, ты можешь поступать, как пожелаешь, в пределах допустимых вариантов, конечно, – «щедро» предложил крылатый. – У тебя есть целых два пути решения задачи, я не буду давить на тебя и заставлять сделать тот выбор, который устроил бы меня лично. Смотри сам, что тебе больше нравится.
Сполоха передернуло. Альтернатива, выданная ему, была, бесспорно, бесконечно разнообразна, ему благородно предложили столько вариаций, подумать только! Не одну, нет, намного больше. Аж целых две! Только почему-то оба предложения выглядели несколько сомнительно. Впрочем, «поводок» был, разумеется, намного хуже и неприятнее. И ради сохранения пусть и условной, но все-таки свободы, Сполох вынужден был согласиться все время маячить в поле зрения Шторма. Быть привязанным в прямом смысле слова ему совершенно не хотелось.

Прием хотя и был в чужом замке, но ничем не отличался от всех предыдущих. Менялись лица и темы разговоров, и то не все. Сполох ходил тенью за спиной Шторма, раздражая неуместными репликами, постоянно дергая на середине фраз или незаметно передразнивая его собеседников. Фразу «не отходить ни на шаг» он решил воспринять буквально. Под завесой благопристойности и послушания, это было представление, рассчитанное на одного Шторма, но и такой мелочи оказалось вполне достаточно. Сполох видел, что еще немного и контроль светлого уступит место бешенству. А пока что Шторм терпел, скупо и очень неестественно улыбаясь, что можно было предположить по реакции окружающих, – народ шарахался в стороны, только заметив намек на улыбку. Хотя, когда светлый вообще нормально улыбался? Скиснешь тут, на этих сборищах.
Сполоху на таких мероприятиях всегда было безумно скучно. Равно как и на нынешнем. Не радовала даже мысль о предстоящем фуршете. Еду на приемах давали странную: вонючие сыры, кислое вино, мелкие безвкусные завитки из непонятного зеленого месива и прочую пакость. Сполох был непривередлив в еде, но такие «лакомства» оказались за гранью его понимания.

Вот-вот должен был появиться хозяин приема. У Шторма имелись к нему вопросы, и после официальной части светлый думал пообщаться с ним с глазу на глаз. Главное, чтобы Сполох, согласно регламенту и собственным обещаниям, ошивающийся, то есть, постоянно находящийся рядом, все не испортил. Сейчас он, временно молча, следовал за Штормом по залу, очень активно изображая нестерпимые муки и страдания. Игра была рассчитана не только на светлого, все прочие гости тоже наблюдали этот спектакль, но делали вид, что их не касается. Их и не касалось, но злило Шторма все равно изрядно.
Из толпы одинаково высокопоставленных, по здешним меркам, и столь же одинаково неинтересных крылатому местных чинов отделился один и подошел к ним со Сполохом. Кивнул в знак приветствия, достаточно вежливо улыбнулся и произнес:
– Насколько мне известно, вы будете говорить с владельцем этого замка. Я подойду к нему с вами и займу его буквально на один момент, вы не против?
Шторм изумился так, что на мгновение потерял дар речи. Судя по всему, ни о каких формальностях и правилах, которые нужно соблюдать на приемах, здесь не имели понятия, и то, что считалось в мирах поприличнее вопиющим нарушением этикета, здесь было в порядке вещей. Только Шторм собрался сказать, насколько это недопустимо, как Сполох, радостно улыбаясь, кивнул:
– Конечно-конечно, никаких возражений, вы можете пройти с нами, куда пожелаете и говорить, сколько угодно.
Собеседник поклонился, удовлетворенный полученным ответом, и тут же отправился восвояси. Шторм тихо зашипел сквозь зубы, чувствуя, как внутри закипает гнев. Потом так же очень тихо и очень медленно вдохнул и выдохнул, стараясь не убить обоих. Удаляющегося собеседника – за полное несоблюдение церемониальных норм, нарушение корректности и за неумение правильно вести себя себя на официальном приеме, Сполоха – за провокацию. Или... за отсутствие мозгов. Или за все сразу.

Пожалуй, на этот раз Сполох перешел все мыслимые и немыслимые границы, и поставил светлого в крайне неудобное положение. Подойти к хозяину приема с посторонним человеком, пусть и трижды высокопоставленным и важным, в данном случае было немыслимо. Запрещено всеми условностями и официальным дипломатическим этикетом. Шторм, без сомнения, ответил бы: «Прошу прощения, но это невозможно», но попросту не успел вставить ни одного слова.
Сполох стоял рядом, периодически поглядывая по сторонам, будто не произошло ничего ужасного. Первое, что хотелось сделать Шторму – прибить наглеца прямо здесь, чтобы впредь неповадно было. Но нужно было сохранять лицо, это во-первых, и во-вторых, соблюдать их договор, в который убийство компаньона, к сожалению, не входило.
– Идем. Нам нужно поговорить, – в голосе крылатого начал звучать лед и металл.
Сполох взглянул на него так изумленно, что не знай Шторм о нездоровой склонности темного к бесконечным провокациям, он бы поверил в искренность происходящего. Но увы, он это уже видел много раз. Чистый и бесконечно честный взгляд Сполоха излучал участие и недоумение. Через мгновение он подал голос, явно рассчитывая «случайно» быть услышанным окружающими:
– Извини... Что-то не так?

Шторм сжал зубы и развернулся, направляясь в небольшую комнату рядом с залом. Он знал, что она сейчас пустовала, – все гости ожидали официальной речи принимающей стороны, которая должна была вскоре начаться. По договоренности, Сполох, хочет он того или нет, обязательно последует за ним.
От злости по рукам пробегал холод и непроизвольно ускорялся шаг, но светлый старался двигаться не очень быстро, чтобы не привлекать излишнего внимания. Мимоходом он повесил на себя и на сопровождающего его Сполоха иллюзию – «закрывашку», и их вовсе перестали замечать.
Комната находилась в конце небольшого коридора, примыкающего к залу. Шторм проверил, не следует ли за ними кто-нибудь посторонний, пропустил Сполоха вперед, едва удерживаясь, чтобы не вцепиться тому в плечо и не втолкнуть внутрь. Он даже протянул руку, но скривился и убрал ее. Зная, что стоит ему коснуться темного, остановиться и не прибить того будет очень сложно. Это движение не ускользнуло от Сполоха, он оглянулся, и не менее участливо, чем раньше, поинтересовался:
– Что, испачкаться боишься?

Это стало последней каплей. Шторм быстро, едва сдерживая рвущуюся наружу силу, и увы, неуместные и непозволительные эмоции, вошел следом и тут же поставил, точнее, практически уронил на комнату завесу, делающую невозможным подслушать или посмотреть снаружи, что тут творится. Даже если помещение сейчас разнесет в пыль, в зале и даже в коридоре никто ничего не поймет и даже не заметит.
Чем больше зашкаливало негодование у крылатого, тем менее эмоциональным становился его облик. Снаружи все выглядело пристойно, как обычно. Изменения мог увидеть лишь тот, кто хорошо его знал. Лицо у Шторма в минуты сдерживаемого гнева становилось абсолютно неподвижным и бесстрастным. Это был весьма полезный навык в дипломатической работе. Единственное, что изменило ему, это голос. Вряд ли кто-то посторонний определил бы, что что-то не так, но Сполох был в курсе, что чем тише Шторм говорит и чем больше у него садится голос, тем выше градус бешенства.
– Ты!... Да как ты смеешь отвечать вместо меня! Твою глупую реплику приняли за наше общее мнение! – Шторм задохнулся от возмущения и сделал паузу, чтобы перевести дух. По губам Сполоха скользнула неприятная улыбка. Ему все-таки удалось вывести крылатого из себя, можно сказать, день удался.
– Ты хоть понимаешь своим убогим разумом, что ты творишь? – Шторм наконец обрел свою привычную высокомерно-холодную манеру речи, но для внимательного наблюдателя было очевидно, что он не остыл. – Из-за твоего ответа я оказался в идиотском положении.
– Так нужно было сказать тому экземпляру в зале, что ты со мной совершенно не согласен, – все так же неприятно ухмыляясь, произнес Сполох. Шторм, в который уж раз за день, медленно выдохнул, сдерживая раздражение.
– Не пытайся сделать вид, что ты настолько не дружишь с головой. Ты прекрасно знаешь, что дипломатический прием – не то место, где можно демонстрировать имеющиеся у нас разногласия. Теперь я буду вынужден поступать так, будто это было нашим общим решением.
– Ну и зачем тогда ты привел меня сюда, почему мы не могли спокойно выяснить все это на месте, в зале? – Сполох так нарочито-удивленно оглянулся вокруг, что Шторм опять вынужден был укрощать подступившую злость. Он заговорил очень медленно и с длинными паузами. Казалось, он тщательно подбирает слова, но темный знал, что Шторм сейчас держится изо всех сил, чтобы не долбануть по нему силой. Воздух стал прозрачным и в комнате будто похолодало.
– Если ты. В момент моей беседы. С хозяином этого замка. Попытаешься. Вмешаться. И разрушить. Мою. Репутацию. То я...
Сполох не отказал себе в удовольствии влезть в самую неподходящую паузу, которая возникла в тщательно выверенной речи светлого, и спросил:
– То ты – что?
Шторм понял, что его самообладание не просто дает трещины, а разваливается на куски. Долго сдерживаться он не сможет, вскоре контроль над эмоциями, а следом и за силой, утечет водой сквозь пальцы. И несмотря на все прописанные в контракте условия, Сполоху придет конец, а заодно – этому замку и окрестностям. И прощай, дипломатическая миссия и так тщательно выстраиваемое перемирие. Перед его глазами, как наяву, возникла картина исходящей от него белой вспышки, заливающей все вокруг с бесконечно неподходящими для мирного договора последствиями. Барьер, который он поставил на комнату, был рассчитан на сохранение конфиденциальности, он даже был способен до некоторой степени сдержать последствия применения силы внутри помещения, но... на настолько глобальный выброс, приводящий к разрушению пространства, он рассчитан не был. Именно эта картинка отрезвила крылатого. Шторм не без труда подавил готовую вырваться наружу силу, отвернулся от Сполоха, и бросив тому уже привычное «договорим позже», вышел из комнаты.
Сполох довольно оскалился, хотя светлый уже не мог его видеть. Все шло по плану. Возможно, эта выходка отучит Шторма таскать его за собой куда ни попадя.
Мысленно поздравив себя с маленькой победой над светлым, Сполох выждал пару мгновений, подчеркивая тем самым свою свободу и независимость, и пошел следом. Крылатый же требовал, чтобы он все время был у него на виду и рядом? Требовал. Значит, темный честно будет выполнять эту часть уговора. Ну, а каким образом – это уже его дело. О том, что он должен молчать во время встречи, ничего не говорилось.

В зал они вошли вместе, будто никакого неприятного разговора не было. Вскоре кивки, улыбки, разговоры о погоде и потоки лживой лести закончились, а «дружественные» стороны потянулись к столам. Значит скоро прием войдет в основную часть, а там и до прощания недалеко.
Возникший будто ниоткуда подавала, протянул Шторму изящный бокал с бело-сиреневой мерцающей жидкостью.
– О, а вот и коктейльчики раздают.
К возмущению Шторма, быстро сменившемуся ужасом, Сполох перехватил напиток из его руки и опрокинул в себя.
– Там отрава, – едва слышно выдавил Шторм, явно ожидая от Сполоха какой-то реакции.
– Угу, тебе такое пить не советую, очень остро.

Со стороны, если смотреть глазами окружающих, эта сцена выглядела безобразно, но довольно безобидно. Один из гостей-дипломатов был очень дурно воспитан и позволял себе слишком много вольностей, только и всего. Чужеземцы, что с них взять, может, у них так принято, – перехватывать напитки друг у друга. Но сам Шторм успел увидеть и понять, что ему только что вручили. Ему уже доводилось сталкиваться с этим ядом, со стороны, разумеется. Он опознал жидкость по характерному слабому оттенку. Яд был невероятно редким и очень дорогим. Противоядие от него существовало, но было фактически бессмысленным, хотя и стоило дороже самой отравы. И использовать его нужно было практически одновременно с ядом, – такое вот единственное, но значимое, неудобство. Впрочем, противоядия у Шторма не было. Он не ожидал такой неприкрытой подлости и удара в спину от принимающей стороны.
Светлый как раз лихорадочно раздумывал, что же делать с бокалом, чтобы не показаться неучтивым, не нарушить официальную дипломатическую церемонию и правила приличия. Он мог бы его «случайно» уронить, но нужно было рассчитать так, чтобы жидкость не попала на кожу, отрава была действенной и хватило бы нескольких капель, чтобы убить кого угодно. Видимо, так и было предусмотрено. Шторм не знал, как выкрутиться из хитроумно расставленной ловушки.
И Сполох успел первым.

Эмоции будто отрезало. Светлый отстраненно удивился, что Сполох каким-то образом удержался на ногах сразу после принятия яда и даже некоторое время постоял рядом, слушая короткую речь принимающей стороны, а потом самостоятельно ушел на балкон, но Шторм знал, какую картину застанет, когда выйдет следом.
Шансов не было. Совсем. Что бы ни предпринял Сполох... впрочем, он не успел бы ничего предпринять.
Хозяин приема что-то говорил, обращаясь к Шторму, светлый, деревянно улыбаясь, извинялся за плохо воспитанного спутника, учтиво благодарил за другой бокал, уже, конечно, без яда, пил, не ощущая вкуса. Благодаря контракту он мог бы почувствовать, что происходит с темным прямо сейчас, но крылатый знал, что не сможет сохранять бесстрастное лицо перед всеми, если будет ощущать агонию Сполоха. Поэтому он просто закрылся. Наглухо.
Краем глаза он заметил, как на тот же балкон двинулась молодая девушка. Шторм очнулся. Сейчас начнется паника и скандал... но было тихо. Никто не выскакивал с балкона в слезах и с криками, никто не.... Крылатый потер лоб, почувствовав какую-то странность. Совсем рядом. Он привычно и не задумываясь начал проверять мысленную связь со Сполохом, но болезненно скривился, вспомнив, что ее нет и быть уже не может. Впрочем, это все равно нужно было сделать. И тут Шторм обнаружил еще большую странность, если это можно было так назвать. Даже две.

Выходя на балкон, Сполох еще чувствовал себя вполне нормально, но сейчас разом навалилась сонная тяжесть, в глазах слегка плыло, сказывалось побочное действие выпитого. Промелькнула вялая мысль о том, что завтра будет болеть голова.
– Вам нехорошо? – милый голосок с неподдельной тревогой почти пропел этот вопрос над ухом.
– Мне хреново, но это скоро пройдет, – очень честно сознался Сполох, опираясь всем собой и особенно лбом в прохладные перила. Где-то на границе сознания мерзкий голос Шторма подсказывал, что разговаривать так с дамами в высшей степени невежливо. Мысленно послав его куда подальше, Сполох кое-как выпрямился и постарался разглядеть неожиданную собеседницу.
Простенько одетая миловидная девушка рассматривала Сполоха с сочувствием и участием, которого не дождешься от всяких высокородных девиц. Прислуга? Не похоже, все они в зале, незаметно порхают между гостей. За ним же точно никто не шел. Точно?
– Иди, мне ничего не нужно, – распорядился он в лучших традициях властителей миров. Хотя на самом деле компания девушки была приятна, но Сполоху не хотелось, чтобы из-за него у нее возникли проблемы.
– Возможно, я могла бы помочь, – немного обиженно и невпопад ответила незнакомка. Она была забавная, приятная и странная. Ни на кого не похожая, человек-недочеловек, она чем-то отдаленно напоминала самого Сполоха. Он протянул ей руку, когда на балконе появился очень злой Шторм.
– Ты хотя бы иногда осознаешь последствия своих действий?! – шипел он на грани слышимости, – Мне пришлось приносить извинения всем присутствующим!
– Лучше бы ты правда выпил этот чертов яд, – буркнул Сполох.
В момент, когда его пальцы соприкоснулись с рукой девушки, мир дернулся и резко подскочил куда-то вверх, а за этим последовал оглушающий удар и темнота.

– Ты ненормальное безответственное существо.
Это было первое, что услышал Сполох. Открывать глаза не хотелось, двигаться тоже не хотелось.
– А ты сволочь, и что с того? – голос был чужой, но Сполох мог поклясться, что это произнес он.
Память возвращалась кусками. Сборище разодетых идиотов, яд, балкон…
– Что там произошло? – Сполох резко сел и тут же пожалел об этом. Ощущение было такое, будто на нем сначала попрыгали все приглашенные гости того самого приема, потом дружно попинали, а потом по очереди кидали на дальность.
– Произошло когда? – Шторм определенно издевался. – Когда ты выставил меня в очередной раз дураком? Когда прицепился к блуждающей точке перехода? Когда запустил процессы, о которых…
– Блуждающей… Чего? – Сполоха мутило, по глазам бил слишком яркий свет, хотя окна вроде бы были довольно плотно занавешены. Тихий шипящий голос Шторма ввинчивался в мозг, вызывая вспышки боли и странные образы.
– Ты не знал? Просто великолепно…
Сидеть больше не было сил, Сполох как мог медленно сполз в более удобное горизонтальное положение и задумался. Блуждающие точки не такая уж и редкость, но обычно это что-то менее человеческое. Чаще всего кошки, реже другая живность. Впервые на его памяти точка проявилась в виде полностью разумного существа. И он даже не заметил этого. Бедняга, она наверняка и не подозревала, почему ее держат в замке. Стоило вспомнить девушку, как где-то глубоко под солнечным сплетением что-то сжалось. Стало трудно дышать.
– Прекрати! – судя по звуку, ощущение в полной мере передалось и Шторму. – Сейчас же перестань!
– Что с ней? – сгусток внутри слабо подрагивал, Сполох с большим трудом держал над ним контроль. Ничего подобного он раньше не встречал.
Шторм хмыкнул.
– Интересуешься что с ней? Не хочешь сначала узнать, что с тобой? И если ты в состоянии, будь так сказочно любезен, объясни свои взаимоотношения с тем напитком, который ты так невежливо выхватил из моих рук. – Голос Шторма истекал ядом не меньшим, чем тот, что был в злополучном бокале.
Сполох знал, что светлый на него злится, но сейчас его это не трогало, не радовало, не вызывало злорадства . Ему зачем-то нужен был ответ. Немедленно.
– Нет. Не хочу. Про яд скажу позже, сначала ответь что с ней?
Пауза была долгой. Сполох уже решил, что Шторм попросту ушел, с него бы сталось.
– Она жива, здорова и находится под контролем.
– Под твоим контролем, – тут же дополнил Сполох.
– Под моим, – согласился Шторм. – В обмен на кое-что ценное мне отдали и замок, и этот мир, и точку. Предупрежу сразу, попробуешь приблизиться – она тебя убьет. Доволен?
– Вполне. – Сполох расслабился и начал уплывать в сон.
– Мне казалось, простые обещания ты способен сдержать, – донесся презрительный голос Шторма.
– Что ты от меня хочешь, птичка? Яд этот, конечно, редкая дрянь, но рассчитывали напоить им тебя, а не меня.
– Ты не ответил на вопрос. Почему ты выжил?
Сполох завернулся в покрывало с головой и оттуда промычал то ли в шутку, то ли всерьез, к тому же немного невнятно:
– Это древнее страшное шаманство темных, тебе не понять.
На этом разговор был закончен.

...Яд действительно был сильным, мгновенного действия, кому-то на приеме явно не терпелось снова поссорить стороны, только что заключившие перемирие. Самому устроителю приема ни к чему было бы столь очевидное и публичное убийство. Сполох тогда не без зависти отметил насколько профессионально и красиво все сработано, и как точно рассчитано время. Вместе с бокалом появился хозяин приема и произнес краткую, но эмоциональную речь, полную пафоса и патетики, о мире и союзе, и так далее. По этикету, который так блюдет Шторм, не выпить вместе с говорившим было совершенно невозможно. Отдать бокал некому, потребовать новый он не успевал, подавала тут же будто растворился. Стал бы светлый глотать яд? Если да, то его бы это наверняка убило, а для Сполоха последствия были бы крайне неприятными во всех смыслах. После нахальной дегустации напитка, он, кажется, даже сумел осторожно вернуть пустой бокал в руки застывшего столбом Шторма. Точно, вернул. И еще подумал, что на этот раз с него хватит. С них обоих. В тот момент Сполоху было глубоко наплевать на обещания, подготовленную финальную пакость и все репутации всех светлых всех миров. А вот о том, что к этому яду он, вот удача-то, почти не восприимчив, Шторму знать было не обязательно. Лишняя информация, которую Сполох предпочел бы придержать. Жаль, что светлый оказался таким настырным и памятливым.

Позже, немного придя в себя, Сполох всеми возможными способами выпрашивал у Шторма информацию о носителе точки и о подробностях случившегося. В обмен на примерное поведение и подробный список ядов, к которым у него обнаруживалась когда-либо устойчивость, он узнал немного о сути произошедшего. Девушка, будучи точкой перехода, обладала определенного рода силой, но управлять ей не умела, при появлении Шторма, вероятно, испугалась и сама того не зная, прихватив кое-что от возможностей Сполоха, запустила процесс, уничтожающий все вокруг. Не вмешайся Шторм вовремя, и замок, и почти все в нем находящиеся, а скорее всего и мирок, все бы погибли. По словам светлого, ценой огромных совместных усилий, а поначалу и вовсе только сил его одного, удалось приостановить уничтожение.
– Чушь, – Сполох хмурился и не желал признавать очевидное. Прошел почти месяц с тех событий, но ему так и не удалось до конца восстановиться. Части ресурса как ни бывало, половина возможностей ощущались в урезанном варианте, к этому прибавлялась физическая слабость и непонятное эмоциональное состояние. Темный то тихо сидел у себя, уставившись в одну точку, то начинал вдруг беспорядочно крушить все подряд. Казалось бы, какие еще нужны подтверждения, но он отказывался верить и задавал вопросы снова и снова, искал нестыковки, хоть что-нибудь, любую зацепку в словах, в действиях. В обмен на скупые сведения, состоящие в основном из слов: «жива, здорова, все хорошо», он даже согласился носить чертовы вышитые рубашки, где угодно, даже в резиденции.

– Я хочу ее увидеть своими глазами, – заявил он однажды.
Шторм копался с какими-то бумажками и наверное поэтому ответил рассеянно-спокойно:
– Не получится, замок окружен защитой, тебе такую не пробить. Кроме того у твоей дамы сердца отсутствует большая часть памяти, включая и ту, когда вы встретились. Она тебя не помнит.
– А третье? – Сполох чувствовал как внутри все закипает и наступает время буйства.
– М?
– Должно быть что-то третье, для красоты, ты же любишь у нас все красивое.
Шторм снисходительно наблюдал за его яростью. Сполох и не заметил, как в руке у светлого появилась тонкая золотая нитка. Из них делали очень специфический артефакт, украшение, похожее на нечто живое, поглощающее ресурс, эмоции, чувства, сам смысл жизни.
– Ты нацепил на нее «вурдалака»? – Сполох от удивления немного остыл.
– Я уже говорил, что у тебя дурной вкус и отвратительные манеры? Такое название используют только типы вроде тебя. Это всего лишь ограничитель. – Светлый немного помолчал, а потом, будто что-то для себя решив, продолжил. – И знаешь, единственное, что меня останавливает от ее уничтожения, это твоя избыточная реакция. Я это вижу, а ты это знаешь. Умри она сейчас и тебе будет очень плохо, а в связи с контрактом твое нестабильное состояние неизбежно отразится и на мне. – Это был известный Сполоху факт, от сильных эмоций Шторму тяжело было отгораживаться. Именно эмоций, от ощущений он прекрасно отгораживался до сих пор. – Ты в курсе, мне даром такого счастья не надо. Предпочту подождать, пока все решится естественным путем. По той же причине я не могу сейчас покинуть это место, потому что ты неуправляем и склонен к опасным глупостям.
– Естественным путем? Это как? – Сполоха начало слегка трясти от негодования. – Дождешься, пока она сама умрет?
– Считается, что цинизм неуместен в некоторых темах, но что в этом такого? Ты как раз к тому времени успокоишься.
Ах, вот чего он здесь сидит и ждет. Впрочем, плевать на него, за словесной пургой светлого Сполох уловил основную мысль. Девушке сейчас очень плохо. Скорее всего она ничего не помнит, ничего не понимает, «вурдалак» тянет из нее силы, и все по его вине. И да, как ни мерзко это признавать, но Шторм прав, ко всему этому неслабо примешаны неизвестно как появившиеся чувства, но с ними можно как-нибудь разобраться. Потом.
– Стой, она же убьет тебя, ты это понимаешь?
– Мне все равно. – Сполох даже не остановился, решив для себя, что он отправится в замок прямо сейчас. Пусть даже при этом не вернется. А что, отличное средство от любви, проверенное временем.
– Появишься там, и она тоже умрет. – Догнал в спину голос Шторма.
Чертов светлый, знает что и когда сказать. Как же Сполох его сейчас ненавидел.

Как только Сполох вернулся к себе, по пути разнося резиденцию и пугая прислугу, Шторм решил, что пора проверить точку перехода и обновить вокруг нее защиту. Самоубийственная идея темного объявиться рядом с ней вызывала беспокойство. Кстати, говоря Сполоху, что все хорошо, он слегка приукрашивал.
Девушка выглядела неважно. Ощущения от нее и вовсе были еще хуже. Она почти ничего не ела, была ненормально бледна и апатична. Большую часть времени она бродила по замку или смотрела в окна. Выходы, в том числе на злосчастный балкон, для нее были закрыты.
– Почему все время идет снег? – спрашивала она Шторма.
Он молчал. Объяснять ей, что это не снег, а своеобразная защита, не имело смысла.
– Почему я ничего не помню?
Разговаривать он тоже смысла не видел. Вся ее ценность состояла лишь в том, что она была точкой перехода. И с течением времени ценность эта уменьшалась. Она была нестабильна. Каждый день Шторму приходилось ее навещать и добавлять новую нитку ограничителя, как выразился Сполох, «вурдалака», в браслет на ее руке. Это было что-то вроде ритуала. Шторм появлялся в замке, девушка подходила, неуклюже кланялась и протягивала руку. Нитка сама вплеталась в узор браслета и на короткое время стабилизировала точку. Каждый раз светлому казалось, что больше ничего добавлять не потребуется. Увы – лишь казалось. Эти каждодневные визиты были Шторму откровенно в тягость, но на другом краю мира мучился совестью Сполох. Немыслимо, темный, мучающийся совестью. Это сбивало с толку. Скажи кто об этом Шторму еще пару десятилетий назад, он бы счел это глупой шуткой.

И хотя он не лгал про решение естественным путем, это было его запасным планом до тех пор, пока он не придумает что-то более путное. К несчастью, ничего хорошего в голову пока не приходило. Вообще ничего не приходило. Шторм никогда до этого случая не сталкивался с нестабильностью точек перехода, особенно выраженных в таком виде.
Светлый привык решать задачи быстро и уверенно, не привязываясь к эмоциям. Эта же задача была пока неразрешимой, чем дальше, тем больше вырастая в огромную проблему. Шторм понимал, что долго контролировать и держать в неведении Сполоха он не сможет, рано или поздно тот взбунтуется и рванет в замок. Как только он приблизится к точке перехода, та неизбежно и бесконтрольно развернется, вновь уничтожая все вокруг. Нестабильность точки не давала Шторму просчитать, как быстро и с какой силой она будет разрушать мир. При этом сама она, без сомнений, бессознательно использует приблизившегося к ней Сполоха в качестве не только детонатора, но и катализатора процесса. И тем самым неизбежно убьет его, вопрос лишь в том, насколько быстро это произойдет. Светлый не был уверен, что успеет хоть что-нибудь сделать и уйти отсюда, еще меньше уверенности было в том, что он сможет выдернуть из коллапсирующего мира своего компаньона. Вынужденное промедление и бездействие не нравилось Шторму, но других вариантов не было, приходилось ждать, пока ситуация сама качнется в более определенную сторону. Он не знал, что выкинет темный, когда приблизится к объекту своих чувств. Похоже этого не знал и сам Сполох. Он дергался и не находил себе места, тем самым непрерывно дергая Шторма. Конечно, светлый мог бы попробовать отключить Сполоха и забрать его из этого мира в бессознательном состоянии, но он не был уверен, что точка перехода, обладающая разумом и силой, но не пониманием, позволит ему это сделать.
По всему выходило, что вытащить отсюда Сполоха без потерь было практически невозможно. Оставить же его здесь без присмотра было еще более верным способом получить труп. А труп Сполоха был вовсе Шторму не нужен. Совсем недавно он уже поучаствовал в подобном развитии событий, и проходить через то же самое повторно не хотел от всей души. Но другой точки в мире попросту не было. И что теперь делать, непонятно.

Подвешенная ситуация раздражала. Девица, привидением бродящая по замку, раздражала. Сполох, с каждым днем все более хмурый, непривычно тихий и послушный, на удивление раздражал особенно сильно.
Шторм искренне пытался понять, что происходит с темным, чтобы найти хоть какое-то подобие решения. И не понимал. Так бурно реагировать на существо, которое ты видел несколько мгновений? Почему? Или Сполох реагировал не на человека, а на саму точку перехода, как на функцию, которую исполняла эта девушка? Или на все сразу? Шторм знал, что у Сполоха требовать ответы бесполезно. Тем более сейчас. Тем более, в таком состоянии.

Этот день и его визит в замок ничем не отличался от других. С той только разницей, что девушка рассматривала картину. Огромное полотно во всю стену, оставшееся от прежнего хозяина, все это время было занавешено. Но не в меру исполнительные слуги зачем-то сегодня убрали покрывало. Шторм с приобретением замка ничего не изменил в интерьере, возможно, зря. Бывший хозяин обожал живопись и картины, и сам их создавал. Покидая свое жилище, он оставил одно из собственноручно написанных изображений в дар новому владельцу. Судя по всему, этим полотном он пытался сделать Шторму приятное, но получилось, подложил свинью. На картине был день заключения перемирия, тот самый зал приема. Шторму явно польстили в габаритах, но это было ерундой по сравнению с тем, что за его спиной на картине стоял Сполох. Тень от тени, почти неузнаваемый, но мастерство хозяина замка передало мерзкий характер темного в полной мере. В развязной позе, в ехидной улыбке, в тех чертах, которые не скроешь ни одной иллюзией.
– Кто это там, с вами? – девушка теребила браслет на руке, тонкие нити трепались, распадаясь под ее пальцами. – Кто вы?
Кажется, память к ней возвращалась. И это было очень-очень плохо. Шторм не был готов к столь стремительному развитию событий и представления не имел, сколько у них времени до того момента, как точка перехода окончательно выйдет из-под контроля. Какие будут последствия, светлый даже представлять не желал. В любом случае ничего хорошего. Придумывать планы теперь было некогда, единственным более-менее жизнеспособным вариантом оставался прорыв. Но для этого нужно было еще вернуться за Сполохом.
Он быстро покинул здание, но далеко отойти не успел. Момент, когда девушка порвала браслет, Шторм почувствовал и обернулся. Его защита, плотным вихрем окутывающая замок, вспыхнула и стала гореть, но держалась. Время неумолимо утекало сквозь пальцы.

Еще толком не понимая, что происходит, темный вынырнул из апатичного состояния. По ощущениям это было похоже на укол, быстрый, острый, точечный удар. Шторм делал попытки звать его откуда-то издалека и что-то стремился донести, возможно даже важное. Сполох из чистого противоречия тут же постарался максимально закрыться. У светлого были странные представления о большинстве самых элементарных вещей, но в чем его нельзя было упрекнуть, так это в отсутствии уважения к чужому личному пространству. Он не лез без особой надобности в голову к Сполоху, не заходил без приглашения в занимаемые им комнаты. Было в этом что-то от брезгливости, но больше от нежелания нарушать некие границы, и Сполох его прекрасно понимал. Порой, ломясь без спроса в чужую зону, на такое можно наткнуться, что честное слово, лучше было бы и не знать вовсе.
Чувство тревоги вибрировало на кончиках пальцев. Еще один удар – не удар. Звук. Как капля, упавшая в спокойную воду. От этого звука по всему телу волной шло нетерпение. Не похоже на Шторма, неужели так сильно прижало и он требует ответа от Сполоха немедленно? Так пусть теперь он сам за ним побегает. Темный больше не мог ждать неизвестно чего и не мог слушаться, это стало выше его сил. Он на мгновение застыл у распахнутого окна. Солнце уже почти коснулось горизонта, расчерчивая землю резкими тенями, и как же хорошо, что ни рядом, ни поблизости Шторма нет, некому его остановить. За спиной черными живыми изгибами, лентами клубилась тьма, его суть и первичное состояние. Да, он конечно не Шторм, но быстро передвигаться можно не только по воздуху, а если впереди тебя не ждет ничего хорошего, то и лишний груз за собой тащить ни к чему.
Темным сгустком Сполох вынырнул из окна и исчез в тенях.

Шторм несколько раз настойчиво пытался дозваться темного по дороге, но тот никак не реагировал, закрылся. Это было странно, но светлый предположил, что Сполох обиделся или решил поспать. С ним такое последнее время случалось все чаще. Доходило до того, что он порой сутками не вылезал из постели. Безмозглый темный, хоть бы побеспокоился, ведь обычно такого обращения Шторм себе не позволял.
Беспокойство и злость смешивались в единое непонятное состояние. Время двигалось рывками, его ощутимо не хватало.
Прибыв домой, Шторм, не церемонясь, прошел в комнату Сполоха. Оказалось, тот не обиделся и не спал, валялся под окном. На миг Шторма накрыла паника, Сполоху было плохо, поэтому он и закрывался. Но присмотревшись светлый понял, что действительность оказалась куда хуже - под окном валялась оболочка, а сам темный удрал… Прикрыв глаза, Шторм зло зашипел.
По дороге обратно к точке перехода он в красках представлял, что сделает с наглецом, который решил его обмануть таким жестоким образом, заставил гоняться за ним, как кота за мышью, будто Шторму больше заняться нечем, кроме глупых игр темного. Если он успеет, то...

Он опоздал на каких-то пару секунд. Точнее не опоздал, а не учел, что его будет так сильно отшвыривать встречными потоками. От чужого замка и «снежной» защиты остались лишь невнятные фрагменты. Воздух, все пространство мира скручивалось, плавилось и горело в каком-то немыслимом диапазоне. В центре этого хаоса ярко светилась точка перехода, которую со всех сторон окружало черное нечто, больше всего похожее на беспорядочно колышущиеся темные широкие ленты или жгуты.
Еще рывок между воздушными, и не только, потоками на грани возможностей, и Шторм там же, или рядом, или… какая теперь разница, главное, что точка перехода все еще существует и работает, осталось только приложить силу для того, чтобы покинуть этот мир. Куда угодно в обитаемое место, главное подальше. Силы утекали стремительным водоворотом в пространство, которое рассыпалось на части и собиралось обратно в сложную головоломку. Шторм втащил в переход Сполоха на чистых рефлексах, не особенно задумываясь, в каком виде он будет на выходе.

– Ты ненормальное безответственное создание.
Сполох открыл глаза. Над головой было зелено от листвы, под руками приятно мялась трава. Чувство дежавю от голоса Шторма было бы пугающим, но на этот раз он чувствовал себя отлично. Тело казалось непривычно легким и гибким. Сполох сосредоточился на ощущениях. Кости тонкие и хрупкие, зато чувствительность более точная, в том числе к свету, цветам и звукам, а еще волосы, лезущие в глаза и рот, оказались гораздо длиннее, чем были ранее, и с рыжим отливом.
Лежать надоело, он перекатился на бок и осторожно сел, с задумчивым видом прислушиваясь к себе.
– Ты знал, что у нее глаза разного цвета? – секунды не прошло, Сполох уже стоял на четвереньках и рассматривал новую «шкурку» в луже воды. Шторм усиленно подпирал собой дерево и старался вообще никуда не смотреть. Но не смотреть получалось плохо.
– При первой же возможности ты сменишь это на что-то более приличное.
Убить Сполоха ему все еще хотелось. Хотя бы ударить, но вид, принятый темным, невероятно смущал.
– А чем ты недоволен? Мне вот нравится, к тому же теперь расшитые рубашки мне будут идти куда больше.
Сполох снова сидел, на этот раз прислонившись спиной к дереву и, казалось, решил вздремнуть. Черты лица девушки неуловимо видоизменялись под новое содержание. Сполох подстраивался под тело, тело подстраивалось под него.
– Дурной вкус и отвратительные манеры, – резюмировал Шторм. Как ни печально, но скорее всего ему придется привыкнуть к новому виду компаньона. Этому ли, или любому другому.
Сполох в ответ изобразил пародию на поклон из сидячего положения. Его кривая улыбка смотрелась на новом лице странно, непривычно, как и неуловимые движения, присущие тому Сполоху, старый облик которого прекрасно помнил Шторм.
– Ладно, – продолжил светлый. – Сам решишь. Главное, что тебе явно лучше.
Все-таки любовь у темных очень специфическая штука. Поглотить объект привязанности считается предпочтительнее, чем дожидаться, когда он тихо умрет? Отвратительно.
– Кстати, это она хотела тебя отравить. Девочке надоела неопределенность и статус приживалки. Не спрашивай, подробности затерты, но я бы не отказался встретиться с тем, кто науськал малышку использовать яд. У этой истории явно двойное дно… - Сполох вздохнул и вдруг кокетливо поинтересовался. – Надеюсь, я не стал еще и точкой перехода заодно?
Шторм хмурился, обдумывая услышанное, но ответил.
– Нет, точка осталась в том мире.

Промелькнула мысль, что некоторые создания почему-то бывают исключительно глупы, даже несмотря на разрушительную силу, которой они обладают, пусть и не подозревая об этом. Видимо, такое сочетание необходимо порой для равновесия сил. Живой пример – девушка являлась точкой перехода, но какого-то особенного ума ей это свойство, к сожалению, не прибавило. Интересно, что ей наплели, за что она согласилась участвовать в авантюре с ядом? Судя по всему, пообещали золотые горы и изменение ее незавидного положения в замке после того, как она сделает свое дело. Внушили, что со смертью Шторма все внезапно изменится к лучшему, ее мир оставят в покое, а она станет заметной и уважаемой персоной? Скорее всего. Впрочем, что именно ей сказали, сейчас было уже не выяснить, да и не так уж важно. Понятно лишь, что она подставное лицо, пешка на чьей-то доске. Хорошо, что Сполох прихватил от точки перехода только тело, если бы он заодно позаимствовал еще и ее неудачное примитивное мышление, и стал его применять, Шторм этого не перенес бы. Ему и так с лихвой хватало выкрутасов темного.

– О, так я еще и мир умудрился сохранить? Здорово. – Сказано было немного рассеянно, Сполох пытался разобраться с юбками и нормально встать.
– Да, ты герой, – сарказма в словах Шторма хватило бы на трех Сполохов. – Серьезно считаешь, что вот этим поглощением ты ее спас?
Сполох враз посерьезнел.
– Да. Потому что ты ее мучил. Я это видел, а ты это знал.
Шторм напрягся.
– Я искал решение проблемы.
– Я решил эту проблему, птичка, тема закрыта. – Встать у него, в общем-то, получилось, Сполох удивительно быстро приноравливался к изменениям во внешности.
Он развернулся и уверенно потопал в лес походкой, совсем не подходящей девичьей фигуре. Шторм хотел было указать на несоответствие, но передумал. В ближайшее время кого-либо разумного они вряд ли встретят, а подобные нюансы только лишняя трата времени сейчас. Раздраженно фыркнув, Шторм просто пошел следом, недоуменно размышляя о случившемся. Честь? Совесть? Любовь? Нет, темные все-таки ни на что хорошее не способны.